Один день из жизни... фельдшера "скорой помощи"

Продолжаем рассказывать истории наших подписчиков в рубрике "Один день из жизни...". Присылайте свои истории, и мы обязательно их опубликуем. Сегодня история о том, как врачи "скорой помощи" буквально спасают людей.

"Один день из жизни…

По роду своей профессии приходиться часто общаться с людьми разных специальностей. Так что, думаю, я имею полное право рассказать о некоторых профессиях, потому что как журналисту, приходилось можно сказать окунаться в их работу.

Сегодня речь пойдет о ночном дежурстве фельдшера «Скорой помощи» по имени Татьяна, ну и самого отделения «скорой» в целом.

В семь часов подъезжаю к больнице, знакомлюсь с медработником Татьяной и водителем Михаилом. Именно они вдвоем будут дежурить этой ночью на «скорой». Целый час мы просто просидели в отделении «Скорой помощи». Медики уже настроились, что дежурство пройдет спокойно, но в 20.15 раздался первый звонок. Вызов к мужчине средних лет. У мужчины багровый цвет лица, затруднено дыхание. Тонометр показывает высокое давление. Надо ставить укол, но характерный запах говорит о том, что не так давно мужчина принимал спиртное. Такой риск медик на себя взять не может. Жена пишет согласие на укол, только после этого мужчине оказана помощь. На самом деле вся эта волокита занимает несколько минут, и вот уже пациент буквально на глазах приходит в себя, садится на кровати и даже пытается шутить над ситуацией. Ему рекомендовано обратиться к терапевту.

Возвращаемся в отделение. 21.00. Сбивчивый детский голос буквально кричит в трубку, что папа ударил маму ножом, и та теперь не встает с кровати. Дежурная уточняет адрес и номер телефона. Тут же перезванивает, чтобы проверить правдивость вызова, однако на том конце говорят, что в «скорую» никто не звонил, и детей у них нет. Ложный вызов? Баловство? Или ребенок в волнении что-то напутал? На минуту повисает гнетущая тишина, которую разбивает трель очередного звонка. Уже мужчина сообщает, что от него звонила соседская девочка по поводу поножовщины в семье, но перепутала цифры номера телефона. Тут уже «скорая» не медлит – дежурная набирает отдел полиции, благо он от больницы через дорогу, мы забираем от отдела двух сотрудников и мчим с мигалками по названному адресу. На кухне, которая является и прихожей, за столом поддатый мужчина чистит картошку. Нашему появлению весьма удивлен. Услышав посторонние голоса, из комнаты выходит его жена, в еще более пьяном состоянии, и начинает нас уверять, что ничего не произошло, что ребенку все приснилось. Однако на ее грязно-серой футболке бурые пятна. Фельдшер достаточно грубо прерывает бессмысленный поток слов и заставляет женщину снять футболку. Ту окрик словно ставит на место, она покорно задирает одежду – вокруг тела намотана непонятного цвета тряпка, под ней – дыра в боку. Я первый раз видела ножевое ранение такого плана, и это действительно дыра, вокруг которой кожа синеватого цвета, а из раны тонкой струйкой сочиться кровь. Видимо алкогольный угар вновь накрывает жертву, потому что она начинает рассказывать историю, как сама случайно наткнулась на нож когда резала хлеб. Но ее уже никто не слушает – полиция изымает нож, участковый составляет протокол. Татьяна в это время накладывает на рану чистую повязку. Все это происходит на глазах девятилетней девочки. Выясняется, что родственников поблизости нет, поэтому в машину «скорой» усаживается вся семья – отца полицейские забирают в отдел, мать кладут в хирургию, девочку временно оформляют в детское отделение. Всю дорогу до больницы водитель Михаил бурчит, что таких родителей надо к стенке без суда и следствия.
Мать забирает хирург, а девочке Татьяна отдает свою еду, обходясь лишь чаем. Когда медсестра увела девчушку в детское отделение, фельдшер позволяет дать волю чувствам – плачет навзрыд – ей искренне жалко девочку, ведь после такой ситуации в семье мать точно лишат родительских прав, и ребенок окажется в детском доме. Сами еле сдерживая слезы, я и дежурная успокаиваем Татьяну. Пока нет вызовов, предлагаем ей вздремнуть.

Выхожу на улицу, в машине Михаил. На улице давит мороз, он вышел прогреть «скорую», чтобы двигатель не подвел. Разговорились… Оказывается Татьяна неделю назад буквально спасла малыша-грудничка. У ребенка поднялась температура, а молодая мама, следуя советам бабушки, что это на зубы, и надо применить народные средства, к врачу не обращалась. Даже «скорую» вызвала не она, а соседи, которым ночью показался очень странным плач ребенка, прерывающийся хрипами. У ребенка оказалось двустороннее воспаление легких, из-за болезни он несколько дней нормально не ел, у него было истощение и обезвоживание. Родственники не соглашались на госпитализацию, мамаша писала отказ от медуслуг. Тогда Татьяна завернула малыша в свою куртку и вот так, в одних ползунках и кофточке привезла в больницу. Если бы ребенку во время не оказали медицинскую помощь, то он мог уже не дожить до следующего вечера.

Зашли в отделение, пьем чай. Часы отстукивают минуты – 23.30, 23.45, 00.00, 00.12…Звонок… Прикемарившая дежурная ошалело смотрит на телефон. Но звонит, не он, звонят в дверь. Сотрудники ППС привезли пьяного мужичка. Документов при себе нет, пьян настолько, что членораздельно не изъясняется, буквально висит на полицейских. Так как упразднили медвытрезвители, теперь таких «пассажиров» доставляют в больницу. Мужика посадили на стульчик в уголок – он сползает и укладывается на пол. Судя по храпу уснул он еще в процессе съезжания со стула. Дежурная вяло переругивается с терапией. Там мужика брать не хотят, мест нет. Еще меньше обрадовались ее звонку в хирургии, предложили перезвонить в гинекологию. Сами поржали над своей шуткой и все-таки отправили санитара.

В отделении «скорой» снова тишина. Чувствую, что меня рубит, но не поддаюсь. Иначе, как я почувствую все «прелести» этой профессии. Снова вызов, мужчине плохо, подозрение на сердечный приступ. Адрес не радует – в этой части поселка несколько улиц с бараками, и контингент соответствующий. В тускло освещенной комнате минимум мебели – на кровати лежит мужчина, второй сидит за столом. Начинает рассказывать фельдшеру, что брату внезапно стало плохо и протягивает амбулаторную карту. Татьяна, взглянув на карту, буквально выталкивает меня, ничего не объяснив, тащит к машине и кричит на ходу: «Миша, обработай ее!». Сама надевает марлевую повязку и скрывается в бараке. Водитель Михаил открывает какую-то бутылочку, щедро льет на кусок ваты и начинает протирать мне руки и лицо. По запаху понимаю, что это спирт. На этом он не останавливается, заставляет сделать большой глоток. Блин, что там в этом бараке? Чума, холера? Но подчиняюсь, спирт обжигает горло, на глазах выступают слезы. «Первый раз? - смеется Михаил. – «Ну, с почином тебя». Возвращается Татьяна, тоже протирает руки и лицо. Сейчас, в свете фонарей, видно, какое усталое у нее лицо. На мой немой вопрос поясняет - «Открытая форма туберкулеза у брата его, и по телефону об этом умолчал, думал не поедем, если скажет». Промолчала и добавила – «Но там не сердце, там уже легких нет. Счет на дни идет, и врачи бессильны».

Ночь прошла спокойно, а в 7 утра я покинула отделение «скорой» и пошла на свою основную работу, в редакцию. Шла и думала, сколько доброго делает Татьяна только за одну свою смену, буквально спасает людей, при этом подвергая опасности свои здоровье и жизнь. И зная о зарплатах фельдшеров, понимаешь, что эти люди идут в профессию именно по призванию, а не ради какой-то выгоды."